Однако проблема заключается не только в них: похоже, это всего лишь два «царя горы», два хозяина айсберга системной коррупции в угольной отрасли. Оба воспользовались своими высокими должностями, чтобы приватизировать эту огромную золотоносную глыбу. Согласно сообщениям телеграм-каналов, речь идет о хищении бюджетных средств при ликвидации угольных шахт в Кузбассе. Махинации происходили с 2018 по 2023 годы. По госконтрактам предполагалось ликвидировать неперспективные и убыточные шахты и разрезы. Однако подрядчики выполнили лишь часть работ и сделали это некачественно. Более того, это привело к ухудшению экологической ситуации в регионе.
По данным следствия, представители коммерческих подрядных организаций и подведомственного Минэнерго учреждения «ГУРШ» систематически расхищали бюджетные средства. Ущерб превысил 76 млн рублей. И Яновский, который занимал пост заместителя министра до 2021 года и ежегодно зарабатывал около 8 млн рублей, и Мочальников, назначенный на эту должность в апреле 2022 года, «могли быть в курсе махинаций», как осторожно упоминают телеграм-каналы.
Известно, что угольная деятельность в России пронизана фактическим криминалом. В августе 2012 года президент Владимир Путин указал на один из аспектов этой проблемы, заявив: «Процедура выдачи лицензий на добычу угля нуждается в доработке. Соответствующим правительственным учреждениям необходимо предпринять меры для исключения коррупционных схем». На эту тему как российские, так и международные аналитические институты многократно публиковали отчеты, в которых говорилось о сокращении затрат российскими угольными компаниями на контроль за рабочим процессом, игнорировании стандартов безопасности и, что наиболее важно, о высокой коррупционной составляющей в взаимодействии госчиновников и представителей отрасли.
- Единственную успешную структурную реформу в 90-х годах Россия провела именно в угольной отрасли, которая тогда восстановилась после постсоветской разрухи, - рассказывает ведущий эксперт Центра политических технологий, экономист Никита Масленников. – Однако с начала 2010-х, уже при Яновском, началось увеличение числа аварий из-за системных нарушений техники безопасности. Небрежность и корыстные интересы создавали благоприятные условия для коррупционных схем, связанных, прежде всего, с экспертизой угольных пластов, оценкой их выработанности и наличия в них метана. «Ребята, продолжайте работать, всё в порядке», - говорили государственные аудиторы, получив взятку.
Тем временем шахты приходилось закрывать, поскольку чрезвычайные происшествия происходили одно за другим. В этом возникал вопрос обоснования: решение принималось с учетом ряда факторов, например, объявлялась ли компания официально банкротом или нет. Или, скажем, если предприятие имело стратегическое значение (в связи с необходимостью увеличения экспорта), то руководители часто обращались к чиновникам за помощью - просили добавить субсидии, предоставить какие-то льготы, снизить тарифы на грузоперевозки. Мол, мы категорически не хотим закрывать шахту из-за её важности для страны, но вы нас поддержите. Собственно, Яновскому вменяют мошенничество именно в таких делах.
- Можно ли сказать, что угольная отрасль, учитывая свою внутреннюю специфику, предоставляет больше возможностей для махинаций и коррупции, чем, скажем, нефтегазовая сфера?
- С газовым и нефтяным секторами всё более-менее ясно. Газовый бизнес у нас, в принципе, строго контролируется государством. В нефтяной сфере представлены и крупные частные компании, но прозрачность операционной деятельности также достаточно высока: добытое сырьё и продукты переработки экспортируются по фиксированным, контролируемым ценам. Обойти эти механизмы сложно. А угольная отрасль значительно отличается от нефтегаза по составу собственников: в основном это частный бизнес. И дело даже не в том, что там существует какая-то внутренняя кухня, а в специфике взаимоотношений с органами власти. Коррупционные риски повышены именно потому, что у контрагентов слишком разные интересы. Чтобы решить свои проблемы, кто-то постоянно обращается за помощью к властям, а кто-то имеет своих людей в соответствующих ведомствах.
Еще одной особенностью угольной индустрии является жесткая привязка к железной дороге. В случае с нефтью и газом существует специализированная трубопроводная логистика, монополизированная государством. Соответственно, вопросов не возникает: эта труба – для нефти, а эта - для газа. А транспортировка угля по железной дороге сопряжена со всевозможными неудобствами, необходимостью делить маршрут с другими грузоперевозчиками, отстаивать свои интересы в Минэнерго, у губернаторов и так далее. Таким образом, поле для «договоренности» с властями у угольщиков весьма обширное.